Мы шли с ней по улице. По пустынной улице моего детства. Было раннее утро, прохладное, потому что солнце ещё не встало, но её рука была тёплой-тёплой.
Вокруг пели птицы, шаркал метлой дворник, собаки спешили по своим важным собачьим делам, а мы шли и улыбались, потому что нам было хорошо. Так хорошо, что перехватывало дыхание и сердце выскакивало из груди, и хотелось смеяться без причины, петь и болтать всякие глупости.
— Бабуль, а давай конфет купим! — сказала я. — Ты какие хочешь?
— «Мишки», конечно, ты же знаешь...
И правда, я же знаю, — подумала я. Я же всё-всё о ней знаю. И какие конфеты она любит, и с чем печёт пироги, и как пьёт по вечерам чай на кухне и вслух читает дедушке газету. И как она меня зовёт «Котёночек», и какие у неё тёплые руки, и какая она самая добрая на свете. И мне вдруг так захотелось сказать: «Бабуль, знаешь, как я тебя люблю, ты даже представить себе не можешь, — так сильно, что мне кажется, что я сейчас умру, вот как...»
Но я почему-то ничего не сказала, только прижалась к ней покрепче.
Бабушка обняла меня за плечи и спросила: «Котёночек, ты не замёрзла?» И вдруг засмеялась и потихоньку побежала. А я побежала вперёд и тоже засмеялась, и стала петь какую-то песенку. Бабушка уже остановилась, а я всё бегала и прыгала вокруг неё и была так невыносимо счастлива, что сжималось сердце и в глазах появлялись слёзы.
Я проснулась от того, что заплакала. Я лежала и плакала навзрыд — о своём детстве, которое закончилось много лет назад, так толком и не успев начаться, о своей улице с дворниками и собаками, которая осталась за тысячи километров отсюда, о бабушке и о любви, которая — вот она, всегда здесь, со мной, пока подушка не стала уже совсем мокрая от слёз. А потом я встала и подошла к окну. Оно было приоткрыто, и через щель в комнату заползало раннее, серое, зябкое утро. Солнце ещё не встало, поэтому из окна веяло прохладой, но мне почему-то было тепло.
Под окном была улица, на которой прошло, или ещё проходило, чьё-то детство. Там тоже пели птицы, шаркали мётлами дворники, и собаки спешили по своим важным собачьим делам, помахивая хвостами. Там начиналась жизнь — вечная и вечно-новая, каждое утро — с чистого листа, омытого утренним предосенним дождиком. А я стояла у окна и смотрела на это утро, на птиц, дворников и собак, на новую, только что начавшуюся, и, несомненно, счастливую жизнь — мою жизнь, и неожиданно для самой себя, начала улыбаться.
Рисунок автора Рассказы, сказки и рисунки Екатерины Карповой
Dec 23 2005 Имя: Oksana
Город, страна: Нижний Новгород Отзыв: Очень мило! Dec 30 2005 Имя: Константин
Город, страна: Новосибирск Отзыв: Знаете, сегодня уже почти Новый Год, а я просто ненавижу этот праздник. Пришлось тащится на вечеринку с коллегами по работе и наблюдать за тем, как они все веселятся, радостно отплясывают под какую-то мерзкую попсу и так далее. Нет, я не хочу сказать, что они - плохие, они - добрые и хорощие, но мне-то плохо. Там я не вдержал и двух часов, сбежал. Сижу дома, мне плохо, и, вдруг, получаю этот рассказ. Теперь на душе стало гаразде легче. Конечно, Новый Год я не полюбил, но, всё же, очень как-то приятно и тепло где-то внутри. Спасибо Автору. Пишите и дальше, у Вас получается!
Мы шли с ней по улице. По пустынной улице моего детства. Было раннее утро, прохладное, потому что солнце ещё не встало, но её рука была 
Бабушка обняла меня за плечи и спросила: «Котёночек, ты не замёрзла?» И вдруг засмеялась и потихоньку побежала. А я побежала вперёд и тоже засмеялась, и стала петь